|
Малахитик
|
 |
« Ответ #33 : 28 Апреля , 2013, 12:53:49 » |
|
ТАЙНЫ ГЕНИЕВ
***
Моим дорогим родителям Бэлле Григорьевне и Семену Михайловичу,
с любовью и признательностью
Автор
Предисловие к московскому изданию
Первое издание этой книги вышло в моем родном Санкт-Петербурге.
Второе и третье – в двух украинских городах: Одессе и Харькове. Четвертое - в Москве.
Я объездил почти весь мир. Полюбил энергетику Нью-Йорка, провинциальность многоярусного Сиднея, архитектурную помпезность Мадрида и ошеломляющее гостеприимство Парижа, экзотику матиссовского Танжера и художественную безграничность Рима. Изысканность дворцов Топкапи в Стамбуле и нереальную красоту дворцов и садов Альгамбры.
В Москве я не родился и не провел детства. Лишь немногочисленные приезды.
Но Москва для меня больше, чем все остальные города вместе взятые. Потому что душа моя – в Москве. Ибо с культурологической точки зрения дух Москвы непередаваем.
В Москву из Холмогор с обозом прибыл Ломоносов. Здесь родился Достоевский и умер Гоголь. В Москве Скрябин задумал переделать человечество. В Москве Рахманинов стал тем, кем его уже столетие слышит весь мир. Здесь жил величайший симфонист XX века - Дмитрий Шостакович. Город обессмертил в своем романе Михаил Булгаков.
Уже столпы заставы
Белеют; вот уж по Тверской
Возок несется чрез ухабы.
Мелькают мимо будки, бабы,
Мальчишки, лавки, фонари,
Дворцы, сады, монастыри,
Бухарцы, сани, огороды,
Купцы, лачужки, мужики,
Бульвары, башни, казаки,
Аптеки, магазины мод,
Балконы, львы на воротах
И стаи галок на крестах.
В горячей духоте вагона
Я отдавался целиком
Порыву слабости врожденной
И всосанному с молоком.
Сквозь прошлого перипетии
И годы войн и нищеты
Я молча узнавал России
Неповторимые черты.
Превозмогая обожанье,
Я наблюдал, боготворя.
Здесь были бабы, слобожане,
Учащиеся, слесаря.
Здесь я безболезненно соединил фрагменты из пушкинской и пастернаковской поэзии.
И тот и другой въезжают в Москву. Один на поезде, другой - на перекладных. Но вы чувствуете какое волшебство? Словно нет расстояния во времени, словно один поэт и единый дух. Сразу понимаешь, что означает пастернаковское “всосанное с молоком”. Московский Пастернак “всосал с молоком” Москву Пушкина. Здесь – неповторимый московский говор. Движущаяся, живая, “обожаемая” Москва.
Город, в котором, как во Вселенной, движутся большие и малые планеты. Все, кто бы ни писал о Москве, становятся чем-то очень похожи: стираются стилистические, индивидуальные и временные различия. Уж на что Игорь Северянин - поэт из другой Галактики, нежели Пушкин и Пастернак. А как только начинает писать о Москве –попадает на пушкинско-пастернаковский карнавал:
Мой взор мечтанья оросили:
Вновь – там, за башнями Кремля, –
Неподражаемой России
Незаменимая земля.
В ней и убогое богато,
Полны значенья пустячки:
Княгиня старая с Арбата
Читает Фета сквозь очки...
А вот, к уютной церковушке
Подъехав в щегольском “купе”,
Кокотка оделяет кружки,
Своя в тоскующей толпе...
И ты, вечерняя прогулка
На тройке вдоль Москвы-реки!
Гранатного ли переулка
Радушные особняки...
Не случайно Пушкин написал:
Москва, как много в этом звуке
Для сердца русского слилось.
В звуке, а не в слове!!! Москва – это звук, ибо звук больше, чем слово.
Ибо из звуков состоит симфония – высшее созвучие, возможное на Земле!
Может быть, главная тайна гениев в том, что они подслушивают и подсматривают из одного источника.
Я рад, что моя книга будет разъезжать на пастернаковских пригородных поездах, бродить вместе с читателем по старым московским улочкам, мимо невероятных московских церквей …
|
stahvera 21:00
→ КАК ВЫ ОТНОСИТЕСЬ К "бабк... 84 /Клуб ОБС
