полезная статья про домашнее обучение:
http://eurekanext.livejournal.com/206442.html Как наша семья перешла на домашнее обучение
eurekanext
September 16th, 10:49
геда1_ЖЖ
Я по образованию педагог, окончила Санкт-Петербургский государственный педагогический университет им. А.И. Герцена в 1991 году и далее четыре года работала в школе – сначала преподавателем мировой художественной культуры, затем по специальности – учителем русского языка и литературы.
В 1995 году я ушла из школы и отправилась на поиски ответа на этот самый основной вопрос, сохраняя определенную надежду, что впоследствии смогу вернуться к педагогической практике – правда, не совсем представляя себе форму, в которой такая практика могла бы осуществиться. Я знала, что в государственную школу уже не буду возвращаться – но надеялась, что со временем смогу найти частную школу с опытным руководством и сложившимся коллективом педагогов.
Однако судьба все повернула иначе. В последующие 10 лет моя карьера никак не была связана с педагогикой. Она протекала в совершенно иных сферах: в издательском, информационном и рекламном бизнесе. За эти годы я получила разнообразный житейский опыт в разных областях и ушла очень далеко от своей первоначальной профессии: в первое время работа в бизнес-области приносила большую отдачу и удовольствие, и через какое-то время я совсем перестала думать о возвращении в педагогику – до тех пор, пока не подросли и не достигли школьного возраста мои собственные дети.
У меня двое детей, дочь и сын. Дочка в дошкольном возрасте не создавала мне особых проблем ни здоровьем, ни поведением, поэтому я отдала ее с трех лет в садик, в то время как сама занималась карьерой. С шести лет я отдала ее в школу – разумеется, в частную, тщательно перебрав варианты и выбрав, по многочисленным отзывам знакомых, лучший из них: начальную школу при Аничковом лицее. В самом деле, в средних и старших классах в лицее тогда учили отменно, педагогический коллектив был прекрасный, для учебы детей были созданы самые лучшие условия – маленькие классы по пять-десять человек, комфортабельное помещение, вежливый и внимательный к детям обслуживающий персонал… И учительница в дочкином классе была очень милая – молодая и добрая. Ее молодость и доброта не обеспокоила – я искренне надеялась, что эти качества не будут лишними в начальной школе, тем более в классе, в котором всего-то было шесть учеников.
Увы, я ошибалась. Как-то раз, войдя в класс, я застала картину, которая меня как учителя поразила: из шести детей в классе только двое сидело лицом к доске, где беспомощно мялась учительница. Один мальчик сидел на передней парте спиной к доске и стучал линейкой по столу. Двое других кидались мягкими игрушками. Еще одна девочка смотрела на них и истерично хохотала. Из двух примерных учеников одной была моя девица. Несмотря на царивший в классе гвалт, она явно пыталась переписывать с доски задание в тетрадь.
Больше всего меня поразило поведение учительницы: она стояла у доски переминаясь с ноги на ногу, никак не пытаясь прекратить все это безобразие и говоря что-то типа: «Ну деточки… ну давайте же запишем в тетрадку это предложение...» и т.д. и т.п. Интересно, что в этот момент меня охватило «благородное» негодование: я мгновенно вспомнила свое учительское прошлое и в два счета навела порядок в классе, просто забрав у мальчика на парте линейку, а у мальчишек – игрушку, которой они перекидывались. Когда они возмущенно воззрились на меня, я спокойно напомнила, что вообще-то они на уроке, а для игр есть перемена. Этого вполне хватило для того, чтобы дети утихомирились и занялись делом – ведь никаких особых усилий для этого не требовалось, это же был всего-то первый класс для шестилеток. Когда я спросила у учительницы, что происходило в классе, она с виноватым видом сказала мне, что у руководства школы установка на дружественный подход к организации учебного процесса, что ей запрещено приказывать детям, что она должна их вовлекать в учебу другими приемами, а они почему-то не работают. Тут мне все стало ясно – я вспомнила себя после института, свои собственные мучения, и не стала говорить бедной девочке-учительнице все те резкости, которые были у меня наготове.
Результат у такого обучения был предсказуемым: нулевой класс мы окончили с теми же знаниями на выходе, которые были на входе. Время и деньги пропали. Поэтому на следующий год дочка торжественно пошла второй раз в первый класс государственной школы, к знакомой, опытной учительнице начальных классов. Эта учительница знала свое дело, умела держать в классе дисциплину и выучивать детей всем необходимым навыкам. К сожалению, через год нам по семейным обстоятельствам пришлось переехать и поменять школу, а потом переехать обратно и вернуться в тот же класс во второй раз, уже по окончании начальной школы, в пятом классе.
Оставив своих одноклассников во втором классе начальной школы милыми пушистыми зайчиками, весьма дружными и дисциплинированными под руководством опытного учителя, моя дочка обрела их вновь в пятом – уже распавшимися на микрогруппы, закрывшимися в себя и в своих отношениях внутри группы, поглупевшими и утратившими большую часть детского обаяния. Как любой новичок, даже принадлежавший когда-то к тому же коллективу, дочка была немедленно изолирована и вытеснена на задворки внутриклассной жизни. По ее рассказам, она вынуждена была проводить перемены в библиотеке – чтобы не быть объектом пренебрежения или насмешек (неизвестно, что хуже) бывших приятелей.
Но это было бы еще полбеды, если бы учебный процесс был налажен как надо. Увы, мы столкнулись с прямо противоположной ситуацией, и это притом что школа наша – специальная французская, с углубленным изучением языков – считается в том районе Петербурга, в котором мы проживаем, одной из лучших. Если в младшей школе ученики находятся под опекой строгой, но заботливой «классной мамы», то в средней школе, оказавшись перед лицом нескольких учителей-предметников с разной системой требований и полным безразличием к ним самим, а также с задерганным классным руководителем, озабоченным в основном сбором денег на разные классные нужды и проверкой дневников, они полностью теряют ориентацию и цель учебного процесса. Тут, собственно, все их разнообразные проблемы – учебные, коммуникативные, социальные, как-то замаскированные и терпимые в начальной школе – вылезают и расцветают пышным цветом. Не исключением была и моя дочь. В начальной школе она была твердой хорошисткой (я никогда не требовала от дочери отличных результатов) и не имела проблем в общении со сверстниками. В начале средней школы дочь резко перестала успевать практически по всем предметам – просто по одним (гуманитарным) ситуация была менее катастрофичной, по другим (точным) – более. В классе она получила статус «тихого троечника» – ученика (все равно, девочки или мальчика), который вечно сидит на задней парте, тихо, как мышь, руки не поднимает, проблем учителю не создает – на что тот отвечает ему тем же, то есть практически никогда его не замечает и не вызывает к доске. В результате у таких детей к концу четверти в журнале может быть за два месяца одна или две оценки – как правило, это «тройка» – и эта оценка автоматом перекочевывает в табель в качестве оценки за четверть. Меня эта ситуация не устроила, потому что я прекрасно знала, что моя дочь знает предметы более чем на «тройку». Я сама с ней занималась и ее уровень знаний представляла себе вполне адекватно. Я пришла в школу, переговорила с учителями и предложила им разумный, с моей точки зрения, выход: они дают девочке дополнительное задание. Она его выполняет, они его оценивают, беседуют с ней по материалу, на основании чего меняют четвертную оценку. Сказано – сделано. Дочка обошла учителей и получила с каждого задание, после чего добросовестно пыхтела над книжками и тетрадками несколько дней. Когда же все было готово и она захотела сдать полученные задания, произошло удивительное: только один учитель из всех, с кем мы говорили, согласился побеседовать с девочкой. Остальные под теми или иными предлогами «не смогли». Один из учителей был откровеннее других и в лицо сказал мне: «А почему это я с вашей дочерью должен индивидуально заниматься? Мне школа за это не платит». Я была так поражена его цинизмом, что даже не нашлась что ответить в той ситуации.
Параллельно в моей семье происходил еще один процесс, с моим младшим ребенком. Исторически сложилось, что сын, в отличие от дочки, в сад у меня не ходил – то няня хорошая подвернется, то бабушки проявят героизм, а тогда, когда вроде как стало нужно, мы переехали в район, где очередь в садик занимают за два-три года до посещения.
Потом мы опять переехали, и тут меня посетила неблагая мысль отдать-таки сына в садик, хотя бы в подготовительную группу. Мысль о недостаточной социализации меня терзала, и я хотела наверстать упущенное.
В садике сын совершенно не пришелся к месту. Поскольку он не имел никаких представлений о дисциплине в коллективе и довольно хрупкую психику, он очень остро реагировал на поведение других детей, за что был регулярно бит и наказуем стоянием в углах. Регулярно, заходя за ребенком в садик, я выслушивала длинные и поучительные истории о том, насколько его поведение неадекватно, как он не умеет себя вести и проявляет себя асоциально. Я, конечно, дома замечала за ребенком некоторую склонность к истерикам и плаксивости, но не более того. Поэтому обильная негативная информация меня в буквальном смысле слова огорошила. Я просто не знала, что и подумать – воспитатели казались мне вполне вменяемыми, но и ребенка своего я знала довольно неплохо и представляла, чего от него можно ждать, а чего – все-таки нет.
Тем не менее пытка садиком продолжалась, пока мальчик не заболел чем-то типа бронхита. Мы долго лечились и по утрам ходили в поликлинику на физиотерапию. И вот одним ветреным утром мы как обычно вышли на улицу, сын хлебнул холодного резкого ветра и… начал задыхаться. Сперва я не поверила – подумала, что он так шутит. Оказалось, он реально задыхался – это был приступ астмы. Уже в поликлинике, куда я с перепугу добежала за пару минут с ребенком на руках, мне сказали, что астматики очень часто резко реагируют на сырую ветреную погоду.
Сын попал в больницу. Лечащий доктор, подробно расспросив меня обо всех семейных обстоятельствах и выслушав мой сбивчивый рассказ про садик и странное поведение моего ребенка, покачал головой и сказал: «Мамочка, мой вам совет – заберите мальчика из садика. У вас же нет реальной необходимости, чтоб он туда ходил? Тогда забудьте про все социализации хотя бы на год. Он прекрасно социализируется, когда будет нужно. А еще лучше будет, если он у вас и в школу не будет ходить».
Этот совет так меня поразил, что сначала я не знала, что и подумать. Потому что, как и подавляющее большинство родителей в нашей стране, даже не догадывалась, что по закону мои дети могут учиться не в школе, а дома. И как значительная часть родителей, узнав об этом, совершенно не испытала энтузиазма, а почувствовала малодушный испуг и нежелание отвечать за учебу детей самостоятельно. Однако спустя какое-то время состояние здоровья сына, а также проблемы дочери в школе таки отправили меня на поиски альтернативной формы обучения. Со школой, где училась дочь, я разговаривать о заключении договора на обучение экстерном не стала – контакт с учителями меня разуверил в успешности такого начинания. Я начала собирать информацию о петербургских экстернатах в интернете, а затем посещать их один за другим и беседовать с директорами, благо в то время их было совсем немного. По результатам беседы мне больше всех понравился один, НОУ «Экспресс» под руководством О.Д. Владимирской. Я заключила договор с этим учебным заведением, забрала документы дочери из школы, и в нашей семье началась новая жизнь.
Пришлось нам несладко. Наш быт вовсе не был приспособлен к условиям обучения на дому, а если еще учесть, что это произошло в середине учебного года, после первого полугодия, которые в плане учебы дали весьма относительный результат... Одним словом – мы чуть не умерли.
Я не могла оставить работу, поэтому все учебные дела мне приходилось делать после работы. Дома с детьми была мама-пенсионерка, но она совершенно не приветствовала моих педагогических начинаний и не горела желанием учить детей в мое отсутствие. Поэтому мне пришлось самой организовывать учебный процесс.
Совместными усилиями мы с дочерью составили распорядок дня и план занятий на месяц вперед, который записывался в обычный дневник. У дочери, кроме собственных учебных занятий, была еще обязанность контролировать занятия брата, который в рамках подготовки к регулярному обучению также имел от меня задания (в основном это были прописи и раскраски). Вечером я приходила и контролировала выполнение заданий.
Сейчас даже странно вспомнить, что когда-то простейшие самостоятельные усилия вызывали такое нечеловеческое напряжение с нашей стороны. Первая задача, которую я поставила перед дочерью – научиться вовремя осваивать и сдавать материал школьной программы, без задержек и переносов на другой год. Все было бы ничего, если бы не математика. Дочь основательно запустила занятия математикой и в результате оказалась совершенно беспомощна без помощи учителя. Я тоже была не в состоянии ей радикально помочь по этому предмету и обратилась за помощью к своему знакомому, ученому-историку, который по состоянию здоровья вынужден был работать дома. Он неплохо разбирался в математике и согласился помочь моим детям в организации занятий точными науками (ну а заодно и историей тоже). Именно он подсказал мне принцип обучения, которого я придерживаюсь до сих пор: чтобы интерес к учебе не затухал, а наоборот, разгорался, при изучении нового нужно двигаться не от простого к сложному, а, наоборот, от сложного к простому: ребенок обязательно должен пробовать свои силы в выполнении задач, которые ему не по возрасту – примерно как беззубому младенцу все равно требуется что-то грызть. Например, с дочерью моей после пары вводных уроков поступил таким вот образом: он задал ей выполнить за день (а на следующий день у нас была контрольная, насколько я помню) больше 20 задач и примеров по математике – при том что в материале она ориентировалась весьма и весьма относительно. Следующий день был судьбоносным. С утра девочка сказала мне, что выполнить задание невозможно, но она попытается. Где-то час-полтора были потрачены на истерику и битье головой о стенку. После обеда она сказала, что успеет не больше половины.
Половину задания она закончила часам к шести вечера, после чего у нее вдруг открылось второе дыхание – или она наконец поняла принцип решения математических задач (ведь до сих пор ей ни разу не приходилось выполнить десять типовых заданий сразу). Одним словом, к десяти часам вечера задание было выполнено. То самое, которое она считала с утра совершенно невозможным. Это был прорыв. Девочка получила повод уважать себя и поняла, что может куда больше, чем думала. Однако, несмотря на такие вот отрадные моменты, конечно, первые полгода были временем очень тяжелой работы без особых прорывов. Класс мы закончили в середине июня, но все-таки без «троек» – последнее было принципиально.
Следующий год был посвящен тому, чтобы научиться учиться. У девочки был ряд проблем, без решения которых дальнейшее обучение никаким образом не вышло бы за рамки овладения школьной программой экстерном:
Отсутствие интереса к чтению, пристрастие к телевизору и компьютерным играм.
Коммуникативные проблемы: застенчивость, плохие манеры, неумение разговаривать со взрослыми и правильно строить речь.
Лень, отсутствие мотивации к более серьезной учебе.
OlgaOlgaOlga 22:05
→ 31 лицей - общение и знак... 2910 /Лицеи
