Какой могла бы быть Наша Родная Школа? Андрей Русаков.
Barbarella:
В этой теме я буду выкладывать ссылки на статьи Андрея Русакова.
Тонкие, проницательные рассуждения о школе, о том. какой она могла быть, о том, какой она, о том, какой она может быть...
И о нас - какую школу мы выбираем, что мы можем делать для того, чтобы она была доброй по отношению к нашему ребенку - и ко всем детям....
Если школа вашего ребенка любит, а на другого плюет - она не воспитывает доброту в вашем ребенке...
Читайте эти статьи, не ленитесь. В них много букв. Но они для вас, про вас - и с любовью. Читайте. Думайте. Выбирайте. Стройте.
Вы учитель? Тем более читайте. Нашим детям нужны все вы - без остатка: ваша душа, таланты, тяга к жизни, хобби, увлечения. Вы воспитываете, даже болея дома за футбольную команду.
Потому что если вы живете - вы можете научить жить...
Итак, поехали.
____________________________________________________________________
Тонкая, грамотная, честная, обнадеживающая статья Андрея Русакова "Школа и образы будущего"
http://magazines.russ.ru/zvezda/2013/2/r20.html
____________________________________________________________________
http://ps.1september.ru/view_article.php?ID=201300101
"Эпоха слияний и поглощений"
О позитивных примерах широкомасштабного укрупнения школ мировой практике мало что известно. Попробуем разобраться, почему же у нас к этому так стремятся, что за этим может следовать, и над чем стоит поразмыслить"
Тоже неплохо бы прочесть. Статья показывает человеку непосвященному, что может и будет происходить "за кулисами" укрупнения школ.
______________________________________________________
http://www.values-edu.ru/wp-content/uploads/2012/02/rusakov.pdf
"Четыре шага к свободоспособности. Образы будущего"
// кстати, статья рассказывает о том, рассказывает о том, почему так востребовано сегодня монтессори-образование. но, конечно, без апелляции к нему
_________________________________________________________
http://www.eurekanet.ru/ewww/promo/20807.html
"ОСОБЕННО РИСКОВАННЫЙ СТАНДАРТ"
Статья-разъяснение о дошкольном образовании.
_________________________________________________________
Э, да тут целая книга! Интереснейшая!
http://www.altruism.ru/sengine.cgi/5/7/8/22
Андрей Русаков. "Эпоха великих открытий в школе 90-х годов."
Barbarella:
МНЕНИЕ
АНДРЕЙ РУСАКОВ
ШКОЛА И ОБРАЗЫ БУДУЩЕГО
I. ГДЕ УЧАТСЯ ХОРОШИЕ УЧЕНИКИ?
Лучше или хуже типичная нынешняя школа типичной советской? И в чем? И для кого? Да изменилась ли она вообще?
Такие темы в разговорах звучат все чаще.
Я попробовал найти работы, сравнивающие сегодняшнее положение дел в школах с советской эпохой. Таковых, как ни удивительно, не обнаружил; четверть века перемен в системе образования особого исследовательского интереса, кажется, ни у кого не вызвали. На поверхности (кроме сомнительной статистики по разным частным поводам) — только кликушеские возгласы двух родов:
а) была «лучшая в мире школа», которая подверглась варварским разрушениям;
б) все нынешние школьные беды — от неизжитого «наследия авторитарной педагогики», которое преодолевается путем благодетельных модернизаций.
Боюсь, даже громогласные сторонники подобных лозунгов в душе понимают, что не очень-то правы.
Попробуем для начала без лишнего пафоса сравнить сегодняшнее положение дел в «типичной школе» с «обычной советской школой» рубежа семидесятых-восьмидесятых годов.
Хорошую школу можно определять по-разному. Исходить из разных ценностей, ориентироваться на текущий ход жизни или на результаты работы. Попробую перечислить некоторые варианты.
Хорошая школа — это место:
— где дают прочные знания,
— где развивают и укрепляют силы учеников,
— где хорошо готовят к поступлению в престижный вуз,
— где учат учиться в вузе,
— где стараются дать детям многообразный жизненный опыт — не только интеллектуальный, но и трудовой, социальный, нравственный,
— куда дети бегут с радостью, где царит увлекательная и воодушевляющая атмосфера,
— где помогают школьникам стать самостоятельными людьми, способными на ответственный личный выбор,
— где успешно обучают всех детей, каких бы способностей они не были,
— где уделяют особое внимание ученикам, проявляющим замечательные способности,
— где внимательно относятся к детям и стараются помочь в их трудностях, как учебных, так и жизненных.
Легко заметить, что приведенные варианты не исключают друг друга, но твердо поставленный акцент на тех или иных ценностях по-разному разворачивает работу школы.
Здесь первое отличие от советской эпохи — за последние четверть века появилось несколько сотен школ, в которых тот или иной ценностный приоритет определенно обозначен и признан большей частью учительского коллектива.
«Определившиеся» школы составляют относительно небольшую часть, но в масштабах страны все равно немалую; именно они находятся обычно в центре общественного внимания.
В семидесятые годы определение «хорошей» школы тоже могли обсуждать до бесконечности, но обычно все знали, какая конкретная школа в окрестностях считается хорошей, а какая «так себе» (и с такой оценкой все были готовы согласиться).
Теперь же школа-идеал для одних родителей вызовет у других лишь ироничную усмешку. Школы могут быть по-разному хороши и по-разному дурны — к этому начинают привыкать.
И все-таки «определившиеся» — это чаще всего необычные школы. Их явное меньшинство. А «типичная» нынешняя постсоветская школа большого города вполне сопоставима с «типичной» школой семидесятых годов — ее ценности и задачи так же размыты, как и в советское время, существенных перемен в методах ведения занятий не произошло, и оценивать ее возможно столь же размыто-обобщенно.
Barbarella:
(продолжение)
В поисках «твердых знаний». Когда восклицают о «лучшей в мире советской школе», почему-то напирают в особенности на то, что она давала «твердые знания».
Этого я понять, увы, не могу. Далее я постараюсь защищать достоинства школы советского типа, но, боюсь, что как раз «твердых знаний» среди них не обнаружить.
Иностранному языку советская школа научала исключительно плохо (вероятно, в этом она могла бы считаться одним из мировых антирекордсменов в сопоставлении количества отводимых учебных часов и их КПД). Химии — большая удача, если два-три человека в обычном классе могли бы сдать честный экзамен больше чем на тройку. Школьные занятия физкультурой были смехотворны, а уж изобразительные или музыкальные умения осваивать надо было заведомо в другом месте. Истории, возможно, «учили хорошо» — но только если не вспоминать, что это за знания! Прочитав «Историю» Карамзина, выпускник советской школы убеждался, что ему не известно почти ничего из важнейших фактов истории своего отечества; восстание Спартака как центральное событие античности или Крестьянская война в Германии как квинтэссенция XVI века — подобное нелегко сегодня признать за «основу целостной картины мира»; внеевропейской истории учебники и вовсе посвящали несколько маловразумительных страниц. Как расценивать «твердость знаний по литературе», когда они сводились к искусству написать сочинение (жанр, ни для чего, кроме экзаменов, не пригодный), — вопрос для меня и вовсе загадочный.
Боюсь, что предметом обсуждения остается лишь тезис, что хорошо учили физике и математике. Конечно, не всех, но хотя бы половину… хотя бы четверть…
Barbarella:
(продолжение)
Где учились советские дети?
Но сначала придется сделать существенное уточнение. Если копнуть биографию выдающихся молодых ученых позднесоветской эпохи, то обнаруживается, что большинство из них — выпускники отнюдь не рядовых школ. А очень даже необычных — физико-математических. Это совершенно другой мир, в который тщательно отбираются способные дети и уникальные учителя, погружающиеся в режим обучения огромной интенсивности, тщательности и систематичности. Выпускникам физматшкол отнюдь не говорили в вузах, чтобы «они забыли все выученное в школе»; напротив, для них первый курс смотрелся по большому счету пройденным материалом. Сегодня в этой сфере нет поводов для печали: старые физматшколы хуже не стали, к ним прибавилось немало новых. С этой стороны за элитное российское образование можно быть достаточно спокойным.
Только к достоинствам «обычной советской школы» это отношения не имеет.
Но по-настоящему оттеняет сомнительность тезиса о «лучшей в мире школе» забвение другой части системы советского образования: действительно уникальной, действительно выдающейся по своим масштабам и результатам.
Законы в ней царили прямо противоположные школьным:
— здесь работали как раз те, кто в школе не очень-то уживался,
— здесь не было ни стандартизации программ, ни пафоса «систематичности» обучения, ни «борьбы за дисциплину»,
— зато здесь царил дух разновозрастных учебных сообществ, обучения старшими младших: старшеклассниками — подростков, студентами — старшеклассников, аспирантами — студентов (и в то же время напрямую — подростков профессорами).
Речь идет о математических кружках, летних школах, научно-технических клубах, очно-заочных школах и т. д.
Именно здесь соединялись «увлечение» и «обучение» огромной части тех ребят, чьи успехи в физике и математике школа любила приписывать себе. (Замечу, что наиболее естественным и массовым ходом позитивных перемен в начале девяностых годов стали как раз преобразования школьной жизни на основе ее тесной интеграции с людьми, программами, организационными формами и духом «дополнительного» образования.)
Со сферой дополнительного образования в постсоветской России не все так радужно, как с физматшколами. Но все же мир очно-заочных школ, домов творчества, кружков, клубов, летних учебных лагерей и т. п. в целом не испытал ни качественного взлета, ни падения. Правда, он пластично менял свою географию; где-то дополнительное образование заметно развивалось и расширялось новыми жанрами, людьми и программами, где-то распадалось, к кому-то приходило, где-то становилось недоступным. В целом оно отнюдь не сдается, хотя в образовательной политике никем не рассматривается всерьез и выглядит объектом государственного призрения и презрения одновременно.
Теперь добавим к дополнительному образованию и физматшколам непосредственное обучение детей родителями в семьях, репетиторство и курсы при вузах для старшеклассников.
Многое в советской системе образования помогало школьникам (хотя и явному меньшинству из них!) успешно учиться по физике и математике. Только не исключено, что «лучшая в мире школа» была наименее значимой частью этой системы.
Школа учит или дети учатся? Еще одна сторона дела. Так ли правильно списывать на достоинства школы плоды усилий по сознательному самообучению? Для множества ребят советской эпохи инженерные специальности виделись весьма достойным жизненным уделом; знание математики и физики было необходимой путевкой туда.
Не правда ли, в девяностые такие приоритеты несколько пошатнулись? Предсказуемо пошатнулось и число тех, кто стремится вникать в физику.
Но обратим внимание на характерный обратный процесс: качественное улучшение знания английского языка современными выпускниками. Уровень учителей английского за тридцать лет вряд ли вырос, скорее наоборот («англичанки» легче всех своих коллег могли найти за пределами школы хорошо оплачиваемую работу). Обучение не улучшилось — а научаются школьники куда лучше, чем прежде. Просто на вопрос: «Зачем нам этот английский?» — ответы есть у большинства, а на вопрос: «Зачем нам эта физика?» — у очень немногих.
Вспомним и другой общепризнанный факт: насколько бойко большинство ребят осваивает в меру потребности любые компьютерные программы вне зависимости от школьных занятий.
Barbarella:
(продолжение)
II. ТАЮЩИЙ АЙСБЕРГ «ОБЫЧНОЙ» ШКОЛЫ
Школьный механизм и школа как место встречи. «Уроки давались по стандарту: 5 минут — оргмоменты и проверка выполнения письменного задания; 15 минут — опрос трех у доски и четырех-шести с места, 15 минут — объяснение нового материала; остальное время — закрепление объясненного и задание на дом. Все это, несмотря на постоянные указания, что имеются и другие виды уроков, что надо избегать шаблонов, — все это проделывалось чуть ли не на каждом уроке; так преподавать было проще и всего безопаснее, иначе „как бы чего не вышло“…»
Так знаменитый педагог В. Н. Сорока-Россинский описывал школу конца сороковых годов. Машина таких уроков исправно крутилась в шестидесятые, семидесятые, восьмидесятые…
Крутится и сейчас.
Но каждый учившийся в советской школе помнит, что в ней были и другие традиции. Традиции человеческих отношений, альтруистического желания помочь ученикам, опасной порой для учителя готовности влезать в решение детских проблем, традиции всего того необязательного (с точки зрения государственного контроля), что составляло душу школы и передавалось учителями из поколения в поколение.
Черный ящик. О «традиционной» школе говорят обычно как о чем-то весьма определенном. Но единообразной она выглядит лишь с точки зрения административной, внешней формы того «черного ящика», в котором могло происходить все, что угодно.
По утрам школьники восьмого класса от Чукотки до Белоруссии открывали учебник физики на одних и тех же страницах. Но только учились они очень разному. Одни пропитывались ненавистью к физике, другие — восхищением перед ней на всю жизнь. Одни знакомились с радостью творческих усилий, другие — с искусством не выделяться. Одни привыкали угодничать, другие — сотрудничать. Причем происходить это могло не только в соседних помещениях через стенку, но даже в рамках одного класса, даже на одном уроке. Ибо троечники и отличники учились разному…
Официальной задачей общего образования провозглашалось обучение всех учащихся основам всех наук. Но реальная эффективность советской школы была прямо противоположной (хотя и вполне рациональной, соответствующей «социальным запросам» своего времени). Шанс на общее образование вроде бы давался всем, но сама система работала скорее как тест на способность к самообучению в том или ином направлении и как механизм сортировки. (Настоящее-то обучение с ответственностью за результат начиналось шагом позднее — в институте или техникуме.)
Ключ. Теперь попробуем взглянуть на то же самое в позитивном ключе. Только в качестве ключа нам потребуется ввести важнейшую переменную: личность учителя.
Жизнеспособной советскую школу делала отнюдь не ее пресловутая систематичность, требовательность, единообразие, а совсем другое. В каждой советской школе у подростка был шанс встретить интересного человека. Интересного как личность или как знаток своего предмета, готового возиться с детским коллективом или хотя бы с несколькими избранными его представителями, знакомящего с другими занятными людьми и учебными сообществами…
Без этого «ключа» механизм обычной советской школы не включался, не приносил ничего, кроме вреда.
Зато этот нюанс менял очень многое.
Формализованность школьной машины давала возможность автономного, параллельного существования учителей, весьма по-разному (иногда противоположно) относящихся к своему делу. Хорошие и дурные, эрудированные и безграмотные, серые и яркие, наивные и циничные, перегоревшие и с сияющими глазами — все они благодаря незатейливости прочных формальных рамок могли уживаться под одной крышей.
В каждой школе можно было встретить учителей, чем-то увлеченных: или своим предметом, или жизнью как таковой, или участием в жизни учеников. За их счет срабатывали механизмы не только внешней селекции, но и внутреннего самоопределения ребят относительно собственных целей, возможностей, усилий, своей судьбы. Через встречи с представителями разных «предметных» культур подростки знакомились с разными способами мышления (которые — в отличие от «твердых знаний» — могли отпечатываться на всю жизнь); образы людей, живущих не только тривиальными заботами, расширяли их горизонты; вера в твои силы со стороны любимого учителя окрыляла, вводила в привычку регулярные усилия, завершающиеся результатом и признанием.
Негласной нормой советской школы была и увлеченность учителя увлеченными детьми. Добросовестный преподаватель физики мог махнуть рукой на то, насколько плохо учится половина класса, но с удовольствием возился с несколькими заинтересованными ребятами, подбирал для них кружки и клубы, отправлял на олимпиады и вписывал в очно-заочные школы.
Даже самостоятельный вроде бы феномен детской дружбы или минимизировал свой масштаб до пары-тройки приятелей, или же расширялся почти до всего класса — чаще всего благодаря тому укладу школьной жизни, который создавали вокруг себя учителя. А два десятка сдружившихся подростков могут добиться многого… (Впрочем, по-настоящему дружный класс оставался все-таки относительно редкой удачей.)
Какое можно вывести резюме? Обычная советская школа была во многом (хотя далеко не во всем…) хорошей школой для успешно учившихся ребят, не очень плохой для трети «середнячков» (будущих учеников техникумов) и очень плохой школой, школой унижения и агрессии для неудачников, будущих пэтэушников. Они-то всем только мешали…
Навигация