Может этот рассказ приемной дочери поможет кому-то получить ответы на свои вопросы: какими вырастают усыновленные дети, могут ли они быть благодарными, надо ли говорить с ребенком о приемности и когда?
Тайна, которой не было
Светлана Гусарова
Я была единственным ребёнком у родителей, и до поры до времени не думала, что наша семья отличается чем-то от других. Я всегда была уверена в том, что мама и папа меня любят — хотя, конечно, бывали случаи, что меня и ругали, и в угол ставили... как и всех детей. Но они ни разу не подняли на меня руку — даже не шлёпали, насколько я помню. Родители уделяли мне много времени и внимания, возили меня в Москву и в Нижний Новгород (мы жили в маленьком посёлке под Гусь-Хрустальным). Помню зоопарки, цирк, качели-карусели, театры и парки с морем цветов... Помню, как очень ждала папу, когда он куда-то уезжал — возвращаясь, он всегда привозил мне новые интересные игрушки.
Всё изменилось, когда я пошла в школу. Однажды я услышала, как бабушка одного мальчика потребовала от внука, чтобы он не играл «с этой детдомовкой», указывая на меня. Я поначалу вообще не понимала, почему меня так называют, но прозвище «детдомовка» прилепилось ко мне на какое-то время, другие дети стали меня дразнить, потом всё вроде бы успокоилось… В третьем классе снова началась травля — по инициативе мой одноклассницы. Естественно, учителя знали о моём происхождении — в деревне ничего не скроешь — и я чувствовала их молчаливую поддержку, но на детей они повлиять не могли, не знаю, почему...
Директор школы приходилась женой маминому брату, и происходящее в моём классе она восприняла близко к сердцу, не оставила дело без внимания. Рассказала маме. Однажды мама меня обняла и заплакала, но так и не рассказала о причине своих слёз. А потом я узнала, что одноклассницу, затеявшую травлю, родители сильно наказали — думаю, им сделала внушение директор. После этого всё прекратилось. Живи мы тогда в большом городе — конечно, меня перевели бы в другую школу, но в нашем посёлке школа была одна. А даже если бы и не одна, перевод не имел бы смысла — жители знали друг друга в лицо.
Год спустя — я училась уже в четвёртом классе — я случайно услышала разговор между мамой и тётей, и мои смутные догадки о приёмности переросли в уверенность. Тётя спросила, собирается ли мама рассказывать мне о моём появлении в семье, и если собирается, то когда. На что мама ответила, что расскажет только в том случае, если я сама начну задавать вопросы...
А я не знала, как начать разговор об этом. Но однажды попыталась — разыскала своё свидетельство о рождении, внимательно изучила... Оказалось, что на момент его выдачи мне было уже почти полтора года, и местом рождения был указан Гусь-Хрустальный, а не наш посёлок. Я подумала, что это прекрасная возможность наконец объясниться, но когда я задала маме вопрос о странностях в документе, мама опять ушла от разговора — сказала, что свидетельство было утеряно, поэтому они вынуждены были оформлять новое.
Я поняла, что мама не хочет говорить на эту тему, поэтому оставила дальнейшие попытки что-либо узнать о себе. Да, собственно, мне это не особенно было нужно. Мной двигало лишь любопытство — насколько правда всё то, что я о себе узнала от других людей? Наверное, если бы кто-то рассказал, кто были мои биологические родители и почему решили меня оставить, я бы с интересом выслушала — и только. Осуждать бы их не стала. А искать их, как однажды посоветовала моя подруга — зачем? Мои мама и папа, посвятившие мне жизнь, до сих пор старающиеся помочь и поддержать — мои настоящие родители, и других мне не надо.
Я не знаю, почему они не стали мне рассказывать о моём происхождении. И почему решились на усыновление. Впрочем, о причинах последнего я догадываюсь — просто они не могли родить сами. Я слышала, что они долго лечились, даже ездили для этого в столицу. Я читала, что очень многие усыновители боятся, что приёмный ребёнок, узнав правду, возненавидит приёмных родителей и уйдёт к родителям «настоящим»... Признаться, я этого не понимаю. Как можно возненавидеть за то, что тебя удочерили, подарили любовь и счастливое детство? Если моими родителями двигали такие страхи — то они были совершенно напрасны. Но я понимаю, что с годами им было всё труднее решиться на разговор...
Конечно, мне было бы намного легче переживать травлю в школе, если бы родители мне всё честно рассказали. Но я справилась с той ситуацией, и у меня не осталось обиды на тех, кто издевался надо мной в детстве. А вот бывшему мужу долго не могла простить слов, брошенных в пылу ссоры — о том, что я никому не нужный отброс общества, которого в своё время «прижили» и выбросили. И не могла простить, что он запрещал нашему сыну навещать своих бабушку и дедушку на том основании, что они ему «не родные». Именно по этой причине муж стал бывшим… Со временем, конечно, и его простила, но тогда было очень больно...
Я преклоняюсь перед людьми, которые усыновляют детишек. Конечно, родители сами решают, говорить ли детям правду и если говорить, то когда и как... Я понимаю, что бывают разные ситуации — кому-то, быть может, проще хранить тайну... Но я считаю, что говорить об этом надо. Я написала свою историю именно для того, чтобы разрешить, наконец, ситуацию взаимных недомолвок со своими родителями. Мне уже 35 лет, а мы так и не поговорили откровенно... Надеюсь, нам удастся наконец это сделать, когда родителя увидят мой рассказ в журнале.*
Я хочу сказать своим родителям, что очень их люблю! И что они совершенно зря боялись разговора все эти годы — они мои настоящие Мама и Папа, единственные, любимые и самые лучшие!
* Рассказ Светланы будет опубликован во втором номере журнала «Родные люди».
Источник:
http://www.mydears.ru/n/247 
Alenk@ 23:52
→ Имплантация зубов 2234 /Красота и здоровье
