Больничный экстрим

Дата публикации: 15 Июнь 2007.

1 1 1 1 1 1 1 1 1 1 Рейтинг 0.50 ( 2 голосов)

Рейтинг: 2 / 5

Кто-то идет по жизни тяжело, кто-то – легко, а я вот короткими перебежками. Ну не получается у меня размеренной жизни: то затишье, а то аврал одновременно, как говориться, на всех фронтах. Кто-то идет по жизни тяжело, кто-то – легко, а я вот короткими перебежками. Ну не получается у меня размеренной жизни: то затишье, а то аврал одновременно, как говориться, на всех фронтах. Беременная женщина должна почаще улыбаться, слушать приятную музыку, смотреть на красивые пейзажи. Ну да, конечно… Я бы и рада, да это не про меня. Все мои беременности почему-то были сопряжены с очередными семейными проблемами и сопровождались мучительным накалом страстей. Первая беременность застала меня студенткой 3 курса исторического факультета. Две экзаменационные сессии, полные безсонных ночей, брошенных на алтарь науки, и выдержанных на «отлично», уже начали лепить из моей будущей дочери особу задумчивую и интеллектуально ориентированную. Помню, я сходила с ума от всего фиолетового, и в роддом собралась в фиолеотовых тапочках – собачках. Фиолетовый цвет – любимый у Катерины. Согласно психологии, это цвет утонченных натур, интересующихся наукой и любящих искусство. И книги, книги, книги… Моя беременность подтвердила утверждение о том, что физическое самочувствие человека во многом зависит от его душевного состояния. Я была молода и мой организм вполне способен был справиться с возложенной на него задачей. Бытовых проблем с мужем не было, накопился клубок психологических, который я судорожно пыталась распутать, но застревала в проблемах еще больше. Муж перестал меня понимать. Ему, «толстокожему», все терзавшее меня казалось надуманным. Наверное, так оно и было, но меня чудовищно оскорбляла та циничная легкость, с которой он произносил фразу: «Беременная, вот и психуешь. Сколько мне еще это терпеть!». Но любовь сохранялась, и мы бурно ссорились и сентиментально мирились. А нервные клетки, говорят, не восстанавливаются. В общем, с моей психикой творилось что-то невообразимое, меня метало и бросало, и это наложило свой отпечаток на протекание беременности. На последних сроках начались проблемы со здоровьем: анемия, тахикардия, отеки. Никогда не ладила с врачами и всегда сторонилась больниц. - Походите в дневной стационар, вам поколют железо для поднятия гемоглобина, отдохнете и уйдете домой, - уговаривала меня врач в ЖК. Я согласилась. Если бы я знала тогда, к каким больничным метаморфозам приведет этот шаг?! Уже на второй день посещения стационара в результате реакции на какую-то фармацевтическую дрянь, выписанную мне, а также увеличившиеся отеки меня увезли в отделение патологии на сохранение. Со мной так всегда: посещение больниц только еще больше нагоняет хвори. Не прошло и трех дней, как из отделения патологии беременных я загремела… в инфекционное отделение. Лихорадка, тошнота, рвота. - Что вы ели? Что вам приносили из дома? - допытывалась врач. Наивная, я ответила: - Муж приносил курицу. - Пищевое отравление и подозрение на сальмонеллез, - тут же запаниковала она, - Больную изолировать. Этаж на дезинфекцию. Меня в конвульсиях подбрасывало на кушетке в изоляторе, сознание едва удерживалось, и я смутно различала разговор двух врачей – гинеколога и гастроэнтеролога, споривших о том, что же со мной делать. - Срок уже большой. Если мы пойдем на промывание желудка, то у нее начнутся преждевременные роды. - Ничего другого я предложить не могу. - ……. - Ну пусть за несколько часов выпьет 6 литров (он произнес название какого-то раствора). - У нее и так сильные отеки. Это чревато кровотечением. - Тогда я не знаю, что делать… Ну, молодая, выдержит. И меня, попавшую в больницу на лечение от отеков, оставили пить литрами соленый раствор?! А на следующий день, немного пришедшую в чувство, отправили на обследование в инфекционное отделение, которое поразило меня грязью, открытым соседством с дизентерийными больными и истеричной заведующей отделением в довершение ко всему. Поведением врачей я была откровенно возмущена, и заявила, что не желаю подвергать опасности своего ребенка пребыванием в этом отделении, чувствую себя отлично и намерена немедленно покинуть это учреждение. - Вы не можете отсюда уйти. Вы социально опасны и подвергаете риску других людей. Если вы уйдете, то когда приедете рожать в роддом, вас изолируют от ребенка, - с безобразной гримасой и трясущимися руками угрожала заведующая. Я оттуда сбежала прямо в халате. И в оставшиеся полтора месяца до родов не только не появлялась на пороге ЖК, но и умудрилась во сне вывихнуть коленку, когда отбивалась больничными тумбочками от преследовавших меня врачей. Естественно, никакого сальмонеллеза не нашли. Никто тогда не объяснил мне, что же за странный приступ со мной приключился. Причина неожиданно обнаружилась во время второй беременности, когда я с отеками вновь оказалась на сохранении, но слава Богу, в другой больнице. После приема таблетки эуфиллина, почувствовав тошноту и головокружение, я обратилась к медсестре, которая тут же предположила понижение давления: - У тебя склонность к пониженному? … обычно 90/60? Ну вот. А ты еще эуфиллин выпила. - А он приводит к понижению давления? – озадаченно произнесла я. - Конечно. Противоотечные препараты понижают давление. Все стало ясно. Мне ставили тогда эуфиллин в уколах, а резкое понижение давления способно вызвать и рвоту, и лихорадку. - Пойдем замерим давление, - медсестра повела меня на пост. Давление было 70/50. Учитывая, что я более-менее нормально себя при этом чувствовала, можно предположить, до какого показателя оно упало в тот раз, если меня трясло как на электрическом стуле, и мысли путались в голове?! Я запоздало ужаснулась, представив, чем могла закончиться врачебная ошибка. Для меня, извините за каламбур, «полным сальмонеллезом». Рожать я поехала в другой роддом. К этому времени я уже перехаживала срок, последние две недели ощущала предвестники родов, и потому, хотя и рассчитывала быть доставленной в роддом на «скорой», все же решила идти «сдаваться». Благодаря наличию в медицинской карте диагноза ПМК (шум в сердце) довелось мне оказаться в продвинутом роддоме, оснащенном спец. аппаратурой и научной кафедрой. Наверное, это все очень важно, но мне там не понравилось. Сегодня, исходя из своего опыта пребывания в трех роддомах – двух городских и одном сельском, - я твердо убеждена, что врач должен быть прежде всего внимательным и человечным. Научный авторитет лишил многих врачей простоты и доступности в обращении с пациентами. К сожалению, я столкнулась с грубостью и даже хамством врачей во время родов. Не хотелось бы писать негатив, но я хочу быть абсолютно искренней и правдивой во всем. За время пребывания в больнице так часто хотелось напомнить им, что они не ветеринары, и на интересующие пациентов вопросы вполне могли бы и ответить. Поступив в роддом в понедельник утром, я конечно угодила в период врачебной планерки, пересменки постельного белья и прочих прелестей начала рабочей недели. В итоге полдня уныло просидела на краешке незастеленной панцирной кровати, время от времени вызываемая на заборы крови и осмотры. Казалось, этот день никогда не закончится… А вечером еще на час все палаты освободили от беременных для обработки и мытья полов. Ютиться в коридоре достало вконец, и я направилась к лестничному пролету ускорять себе роды. В два ночи я неожиданно проснулась, чувствуя себя как никогда бодрой, собранной и в то же время странно умиротворенной. Пролежала минут 10, глядя в потолок и ностальгируя по разным поводам. Вдруг неожиданно внутри себя почувствовала щелчок и потоки воды. Час Х настал. Дальше были три с половиной часа схваток, которые я пролежала в предродовой, тиская подушку и поскуливая. Помню, как неотрывно глядела на тускло мелькавшую под потолком лампочку и успокаивала себя, мечтательно останавливаясь на мысли: «Уже завтра все будет позади, и у меня будет дочь». Время от времени в палату заходила медсестра, проверяя раскрытие. За зарешеченным окном стояла ночь. А потом было раннее утро. Какой неудобный стол в родзале?! Самые неприятные воспоминания связаны именно с ним. - Ставь ногу как положено. Какая травмированная связка? Разъелась как корова, - рычала на меня акушерка. И в нетерпении так завернула мне ногу, что у меня перехватило дыхание. - Тужься. Какой там тужиться! Я вздохнуть не могла от боли. От боли в ноге, естественно. Коровой я себя не ощущала. Скорее разделанной курой на гриле. А одновременно одним большим пузырем, раздутым от воды. Последнее так и было. Я настолько отекла за ночь, что увидев себя в зеркале после родов, ужаснулась. К этому времени как раз подоспели и результаты анализов. «Ого! Почки-то на пределе», - уловила я о себе из разговора врачей. Дурацкие правила поведения на родовом столе затягивали время. - Да освободите же вы мне ногу! Ну не могу я так! - Не о том думаешь! Тужься! Ребенок страдает! Четыре тетки возле моего тела хмурились, подгоняли, твердили уже и так засевшую в моем сознании фразу: «Ребенок страдает!». - Ну сделайте хоть что-нибудь! - Что? - Разрешьте. - Это невозможно. Ты сама что-нибудь делай, а то ребенка потеряем! И тут я испугалась. Мне представилось, как я выхожу из роддома одна, без ребенка (этого не может быть!!!), отчетливо увидела осуждающе-растроенное лицо мужа прямо над собой, и… все было позади. У меня родилась дочь. Акушерка показала ее и унесла. А затем были кровотечение, ручное обследование матки, зашивание разрывов. Приходя в сознание после легкого наркоза, помню, как брякнула: - Чего вы там мне еще вырезаете? И вопрос сестры, накладывающей швы: - Очнулась? Как твоя фамилия, имя, можешь сказать? Дочку мне принесли только через два дня. Это время я отлеживалась, а при каждой попытке встать из меня потоком лилась кровь. Но это уже мелочи жизни. Главное – произошло. Через 7 дней у дверей роддома нас с дочкой встречали родные. На память осталась фотография, где я держу под руку мужа, стоящего с лялей на руках у корявой двери и зарешеченного окна роддома. Была середина октября 1996 года. Большая медведица

Категория: Рассказы о родах в Челябинске.